Пусть так. Считай как решил.
Сердце разрывало на части, он сам, САМ отпускал от себя всех, кто мог испытывать к нему хоть какие-то теплые чувства, он прогонял их своим безразличием, замкнутостью. Да, раньше ему было обидно: ну отчего никто не смеет заглянуть за завесу? Отчего никто не смог довериться, полностью. Тряхнув головой, маг следил за тем, как Драко собирает вещи, и понимал - крестник уйдет, вот вот исчезнет, и просьба его, Снейпа, будет выполнена. Закончится сумасшедшее Рождество, Люциус вежливо поинтересуется, в последний раз, как самочувствие давнего друга и вновь закроется у себя. В кабинете ли, в министерстве или комнате - не важно. Не привык аристократ открыто, пусть на полутонах, пусть намеком, быть собой. Давно Северус не видел на лице друга улыбки, смеха в глазах, они источают холод, и, хоть от мага не ускользнуло болезненное состояние друга, все таки не первый год они были знакомы, он не решался вмешиваться. Слишком больно Люциус бьет в ответ презрением, за которым прячет даже отголоски слабости.
А сам он? Сам он кто?
Разве не нужно остановить, сказать нечто важное...Нет, иначе лаборатория сгорит по второму кругу, и на этот раз зельевар будет в доме один, и причиной пожара станет отнюдь не сигарета. Потому что еще раз позволить убить себя ложью он не даст.
(так, дамы и господа, раз пошла такая пьянка и я с годами стал истериком, продолжим гулять)
Есть в магии понятие связи. Хочет того человек или нет, но он связан с другими людьми. В детстве - с родителями, потом - друзья, возлюбленные, близкие и дорогие люди дают чувство защищенности, смысл жизни. Именно через других людей человек общается с миром, обменивается не только информацией, но и чувствами. Взаимно, или нет, но связь существует постоянно. Разрывать ее не всегда приятно и уж точно не безопасно. Особенно среди магов, обладающих способностями, навыками магии мыслей, магией разума. Они неосознанно привязывают себя к другим, отдавая большую часть себя, а коли связь эта действует двусторонне, то разрыв ее практически невозможен и может привести к трагичным последствиям.
Он так и не открывал глаз, мысли потекли вялым сиропом. Да, если тьма не отпустила сразу, отпустит уже вряд ли. Двойник дико смеялся, скалил острые зубы и издевался над ним, он кружил вокруг кровати, источая гнилой запах. Но на этот раз имени своего он не услышит, ни от кого, потому что нарушилось что-то, потому что сломалось нечто важное.
Не проходят бесследно годы службы у таких выдающихся личностей, как Лорд, не отпускают они своих слуг живыми.
Двойник звал, предлагая все дары, существующие и нет, исполнение любой мечты...сладко, льстиво подбираясь к сердцу.
Кто и когда, как произошло именно это, а не другое? Отчего так в мире сложно?
(пояснение...эм...это эксперемент неудался, наверное)

Отредактировано Severus Snape (2008-01-10 17:18:28)

Двойник окутывал туманом, застилал глаза черной дымкой, туманил разум. Прошлое, будущее, настоящее смешивалось в ужасный калейдоскоп, не отпуская, выматывая...разрезая. Куда-то надо было двигаться, что-то делать, он пытался разорвать этот кокон, крики утопали в простом желании не уступать, он запрокинул голову, распахивая глаза, но они не видели ничего, за пеленой молочного цвета не было ничего.
А двойник все приближался, в предвкушении повторяя опять и опять:
-Мой...только мой...кому ты нужен? они отказались, все отказались...теперь ты по настоящему принадлежишь мне...
Пульс зачастил, седце готово было выпрыгнуть из груди. Он часто дышал, как загнанный зверь, через рот, пытаясь унять бешенный ритм сердца.

Двойник рассмеялся:
-Оставь, зачем тебе это надо?
Туман сгущался, поглощая его собственное тело, растворяя его в ночной мгле собственного ада, выстраенного годами отчуждения и непонимания, годами страха и терзаний по поводу собственного права жить, тело не слушалось, оно разъедалось кислотой мрака.
Голова сильно качнулась в сторону, когда девичья ладонь ударила по щеке, абсолютно безвольно, не чувствуя чужих прикосновений, не ощущая себя. Его, именно "его" самого становилось все меньше. Лопались нити, и он, словно марионетка, подвешеная за веревочки с каждым оборванным креплением приближался к падению в никуда.

Отредактировано Severus Snape (2008-01-10 18:38:20)

(надеюсь, я правильно понял)

Тьма на миг расступилась, раскрыла объятия для новой жертвы, она перестала пожилать его с интересом газглядывая новое лицо, ощупывая, пытаясь найти слабые места. Двойник ухмыльнулся, нарезая круги возле него:
-Смотри, смотри..ну же, забудь, ты мой, мой, мой...Неважно, кто бы не явился за тобой, ты мой...
Но мрак стало засасывать будто в воронку, развевать мглу, кто-то оттягивал на себя его боль, его сомнения и страхи.
Нет!!!!
Нельзя, нельзя, никто не увидит, никто не должен увидеть. А для этого - закрыться, окончательно. Полностью оборвать все нити, чтобы кукла сорвалась, почувствовав пустоту свободного падения.
Глаза лежащего на кровати становились стеклянными.

Отвратительную сцену... Как же все это глупо, бессмысленно. И ужасно утомительно. Неужели я так туманно выражаюсь, что меня никто, ну вообще никто не понимает? Судьба или как?
Люциус Малфой устало закрыл глаза и потер кончиками пальцев отчаянно ноющие виски. Легче не стало. Конечно, с чего бы злостной судьбе хоть немного облегчать его участь.
А ты хочешь? Ничего не чувствовать? Ты ведь не умеешь чувствовать ничего, кроме боли. Пока каждое движение отзывается остым уколом, ты чувствуешь себя живым. Как же хочется иногда просто ни о чем не думать.
Но это невозможно. Надо держать себя в руках, надо открывать глаза и отвечать.  Это вечно "надо": защищать честь семьи, заботиться о сыне, вытаскивать из Азкабана друзей, отвечать на выпады, нападать первым, это ведь эффективнее... Усталость навалилась неподъемным грузом, но он, конечно, заставил себя выпрямиться и открыть глаза. Он боялся, что однажды - не сможет. Но, наверное, это случится не сегодня.
- Драко, ты, конечно, имеешь полное право отправляться туда, куда захочешь. Но если тебе интересно, ты вполне можешь остаться здесь - тебе больше ничто не угрожает. Ты, может быть, помнишь, что я просил тебя временно покинуть Мэнор именно ради твоей безопасности. Мне уже удалось разобраться с твоими проблемами, - Люциус обратил пустой взгляд в угол, голос звучал ровно, но безжизненно, - я рад, что ты все-таки решил рассказать мне правду. Это очень хорошо.
Все остальное, конечно, очень плохо. Но поведение достойное - хотя бы сейчас.
- Кажется, вы с Северусом хорошо провели время. Северус?- милорд Малфой наконец заставил себя поднять глаза на старого друга, которому сейчас было гораздо хуже, чем ему самому (да, альтруизмом Люциус не страдал, это точно). То, что он увидел, заставило его забыть про все, что волновало его секунду назад, и совершенно отключиться от всей остальной части реальности.
- Северус! Что происходит, Северус? - мужчина решительно приблизился у кровати и опустился рядом, морщясь от боли и стискивая ладонь Снейпа, бешеным взглядом окидывая целительницу и снова обрщаясь к бледному лицу друга. Что, что он должен сделать? Больше всего на свете Люциус Малфой ненавидил чувствовать себя беспомощным.
Он умирает, умирает, а я, Мерлин мой, я же ничего не могу. Нет, пожалуйста, Северус...

Ещё, дальше, иначе будет бесполезно.
Вот именно об этом, наверное, и говорил директор, ей, Луне Лавгуд, специально говорил, чтобы со способностями к эмпатии никаких, никаких заклятий погружения в сознание, слишком хорошо они удаются, поэтому не в коем случае….
Разве Луна Лавгуд когда-нибудь слушает людей, которые беспокоятся за её жизни? Только не когда речь идет о жизни другого.
Воздух вокруг стал ледяным и тяжелым, как ртуть, почти жидким, железными цепями сдавливая грудь, не давая вздохнуть, стискивая ужасом сердце. Горло сжимали невидимые пальцы.
Луна широко открыла глаза и, потеряв равновесие, рухнула прямо на лежащее на кровати безвольное тело. Она не видела отчаянного лица Малфоя, не видела серебристо-серых стен комнаты, не слышала криков. То есть слышала, но….
Она шла куда-то крохотными шагами, как будто по дну реки, чувствуя стягивающий кожу сопротивляющийся любому движению воздух, текучий и плотный, размывающий все вокруг, как стена дождя. Ещё шаг, ещё.
Боль заполняла ледяной ртутью мышцы, стекала по стенкам легких, разъедая изнутри.
Я выдержу, слышите, я не позволю, - эхом, где-то глубоко, почти чужой голос, заглушаемый прозрачной стеной. Затягивающая тьма, лижущая черными вязкими языками ноги, не давая двигаться.
Ещё шаг, надо, надо, ещё один. Протянуть руку вперед.
Луна видела … Или не видела? Может, это просто в глазах двоится.
- Оставьте его! – выдохнула она этому, размытому, как в зеркальном отражении, темному. – Не смейте, я вам не позволю, слышите!Ближе, надо дотянуться. До предела натянутые мышцы, напряженные до самых кончиков пальцев. Как больно. Как тяжело. Одиноко, холодно, невозможно. Кому она все это говорит?
Кулаком по стене со всего размаху.
-Северус!
Раньше было больно, да? А теперь тогда что? Очень больно? По коже течет вязкая кровь, не греющая ни на секунду.
- Северус!
Удержать в памяти, в себе, непослушными пальцами ниточку. Ещё удар, сильнее, ещё. Не дам, не позволю…
- Не сопротивляйся, это бесполезно, оставь, оставь, все равно не выдержишь, зачем тебе все это? – свистящий шепот. Снаружи, внутри, где? Она не знала, ничего не знала.
Вокруг стены, холодные, прозрачные, как в колодце. Не выбраться, не вдохнуть, никто не услышит, никто не поможет…
- Нет, Северус!

Двойник смеялся.
-Дура! Глупая девчонка... - тень в мгновение ока оказалась у стены, размазывая черное масло по стеклу, - Ты не поняла? Он мой. Он давно мой, с того самого момента, с того мига, как принял меня в себе. Ты думаешь, что сможешь пробиться? - глухой, мертвый смех прокатился лавиной и смолк, - Он сам пришел ко мне, неужели ты не видишь?
Он ходил возле стены, как хищник в клетке, продолжая скалиться и довольно втягивать горячий воздух, наблюдая за тем, как тело отекает, постепенно, становясь смолой.
-Уходи, ты не нужна. Мне нужен он, он заключил договор, не ты...Он расплатиться.
Отвернувшись, он по змеиному приблизился к магу. Склонив голову к самому его уху, зашептал, так удивительно правдоподобно, что не верить было невозможно:
-Не нужен, смотри, и где они все? А? Ты заплатишь, скоро, собой. Это мизерная плата, но меня устроит и такая...Ты не услышишь, не увидишь больше ничего...
Часть слов тени сетало с губ лежащего на кровати.
-Ты сам создал эту связь, добровольно согласился служить, и теперь, пришла очередь расплаты.

Юноша, до этого сидящий неподвижно, вскочил на ноги, используя общую суматоху, он вызвал эльфа и велел тому отправить письмо совой. Текст был написан тут же.
(по просьбе Драко)

(Так, поскольку я просил сову отправить вчера по телефону, если не заявлюсь, то собственно уже сам написал... только несостыковка получилась. Пусть мой пост будет считаться до ответа Северуса.)

Люциус обернулся и обратил невидящий равнодушный взгляд на лицо сына. Губы кривились не то в усмешке, не то от боли.
- Драко, я не знаю, что здесь сделать. Прости меня. Вообще. - наверное, это унизительно, но сейчас это было совершенно неважно.
А ты вырос, мой мальчик. Я, должно быть, уже не имею права так тебя называть.
- Я не знаю, как ему помочь, понимаешь, - сказал он уже совсем тихо, обращаясь к самому себе, судорожно хватая воздух ртом. Он не мог заставить себя выпустить ладонь старого друга. Сердце стучало, как ненормальное, но голос звучал все так же ровно. Горько, да.
Ты совсем разучился выражать чувства. Даже отчаяние, даже сейчас.
- Кого? Кто-то может помочь? - безнадежно прошептал он.
Никто не может. Он просто хочет умереть. Он меня не слышит. Ничего не слышит. Я виноват, наверное, я... Всегда во всем виноват. Самое страшное - я, наверное, его понимаю. Я когда-нибудь тоже так... Это слабость, но мне будет уже все равно.
Давящие каменные стены, железные решетки, пронизывающий ветер - сейчас он чувствовал это так ясно, словно и небыло нескольких мирных лет. Его кошмары. он никогда не спрашивал об этом у Северуса. Боялся? Наверное, - ироничной усмешки, полной желчи фразы. Гораздо проще воплощать образец и никогда не демонстрировать свою боль. Не разделять чужую.
Северус, Северус, пожалуйста! Что- пожалуйста? Какое ты имеешь право просить об этом, Люциус?

-Вон! - взвизгнула тень, подлетая к стене, - Мое терпение закончилось. Он принадлежит мне.
Костлявая рука взметнулась вверх, из пальцев полилась жижа, разливаясь в пространстве, на весу.
-Я предупреждаю, девчонка, вон. Иначе ты сгноишь вмесе с ним. Это контракт, простой контракт. Связь за связь. Метка на руке взамен на метку на сердце. Он разорвал все связи, и я спросил с него плату. Все элементарно просто. Он жил, благодаря связям, но тебе того не понять, уходи...
Жижа волнами накатывала на стену, делая ту каменно твердой, выталкивая все, что тень посчитала ненужной, пока окончательно не закрыла себя и расползающееся тело.

Грейнджер? Грейнджер. Да хоть Мерлина. Ещё пару бесконечно долгих секунд...
- Умна? Не успеет.
Отвык, Малфой? - звучал где-то внутри ехидный голос, похожий на голос Снейпа, - давно не видел трупов? Вот тебе два свежих, господин Министр. Что ты там говорил с утра сыну?
Люциус Малфой привык полагаться только на себя. Это с детства - с его проблемами никогда не разбиролись другие. Никто не придет, никто не поможет, никто руки не подаст, если будешь падать - он повторял себе это, отвечая холодными улыбками на лесть и лицемерные клятвы.
Вот тебя жалеет твой собственный сын. Успокаивает тебя, как ребенка. Ты жалок, Малфой, твой единственный друг и ни в чем не повинная девчонка умирают на кровати в твоем родовом замке, а ты ничего не можешь сделать. Да еще и оскорбил пять минут назад обоих. И кто ты после этого?
- Ты действительно думаешь, что это - проклятие? - равнодушно поинтересовался он. А потом тихо добавил, - я действительно боялся, что тебя здесь найдут авроры, иначе ни за что не стал бы отсылать тебе из дома.
Кому ты это говоришь? Проклятие? Мне бы такое... И больше ничего не чувствовать.

"Хм, как-то неудобно получилось", - подумал Мехет, когда они возникли посреди комнаты практически в обнимку с Гермионой.

А ну, милорд-дементор-бы-тебя-побрал-со-всеми-твоими-комплексами-Малфой, держать себя в руках и достойно встречать спасителей. Или, по крайней мере, спасателей.
Сказано - сделано. Люциус поднялся и сделал несколько шагов назад, сохраняя при этом, как ни странно, невозмутимое выражение лица (трудно было, между прочим, но морщиться от боли перед... в общем, перед посторонними - это уж слишком).
Все от меня чего-то требуют? Видимо, думают, что если дело связано со смертельными проклятиями, то это дело моих рук. Да, интересно, с чего бы это? А я выгляжу усталым. Вот сюрприз-то!
- Максимум четверть часа назад. Он не слышит. Я уже кричал. А она-то как кричала, - милорд Малфой кивнул в сторону целительницы. - И, похоже, до сих пор кричит. Только мы не слышим.
А я даже не знаю, как её. Луна, это её зовут так?
Он окинул девушку и её спутника равнодушным взглядом и вздохнул. Отлично, скоро в его доме будет два трупа, грязнокровка, ещё неизвестно кто, а он даже не может позволить себе устало закрыть глаза. Как это называется? Рождество в Малфой-Мэноре.
Малфой-старший быстро пересек комнату и поднял с пола трость, а затем вытащил волшебную палочку и приблизился к Драко. Стоять рядом с гостями как-то...
Просто безнадежно. Наверное, она видит. Тоже, это...
- Вы знаете, что делать, мисс Грейнджер?

Чихать она хотела на всё презрение, на чистоту крови, на отношение всех волшебников вместе взятых. Чихать на министра Герм не посмела бы. Она хотела прекратить это и немедленно. Немедленно не получалось. А еще ей нестерпимо захотелось ответить хозяину дома, что она знает, что делать. Врать не хотелось, поэтому она просто ушла от ответа:
-Я знаю что это такое!
"Ну, догадываюсь."
Гермиона сделала еще несколько шагов по направлению к тому месту, где находились Луна, мистер Снейп и нечто. Мысли летели вперед с угрожащей скоростью, рискуя свести с ума. Чем ближе она подходила, тем меньше ей это все это нравилось.
-Это не проклятие. Точнее, не совсем оно.
"Мехет, что вы делаете?!" - девушка потеряла всякое терпение. Так она переживала только за двоих, исключая себя, а теперь за троих. - "Осторожнее! Это ведь... расплата, да? за прошлое?" Она подошла слишком близко, что-то отвратительно сильное отбросило ее назад. Гермиона с трудом удержалась на ногах.
Пробиться, хотя бы мысленно, через эту отвратительную жижу оказалось очень трудно, но девушка пыталась. Губы уже были искусаны до крови, а пальцы так крепко сжимали палочку, что костяшки побели от напряжения. Страшно? Больно? Да... А еще тоскливо и пусто. "Не смей." - карие глаза сверлят абсолютную тьму, пытаясь разглядеть то, чего нет.