_ _ _ _ _ Малая гостинная _ _ _ _ _

Мужчина с достоинством прошествовал (иначе не выразишься) в центр комнаты, занял своё обычное место за столом и принялся за завтрак – не хватало сегодня для полного «счастья» только опоздать на работу и встретить у кабинета длинную очередь просителей.
Поговорить? Так значит, он действительно меня в гостиной ждал. А я не оценил такие родственные чувства – как безупречно черствый человек. Надо бы с ним помягче. Хм, легко сказать….
А вот сделать трудно – для «помягче» требовалось особенное расположение духа, очень редко осенявшее своей благостью Малфоя-старшего. И уж точно не осенявшее сейчас.
Но если трудно изобразить доброжелательность, нужно, по крайней мере, не терять хваленого самоконтроля.
- Разумеется, Драко. Садись. Так о чём ты хотел поговорить? – что ж, получилось вполне приятное начало беседы: почти не колючий внимательный взгляд, неформальная обстановка в виде семейной трапезы и спокойная корректность в выражениях.
Так, господа, ваши ставки. Интересно, у него просто кончились деньги или что-то более серьёзное? Судя по подавленному виду - более серьезное. Хотя, он в последнее время постоянно нервный. О да, Люциус, кто бы говорил….
Мужчина окинул юношу спокойным изучающим взглядом. Положительные выводы не особенно напрашивались.
Тогда что, уголовное преследование? Ладно, сдаюсь, посмотрим, что он всё-таки хочет. Сильно хочет, раз так рано встал.
Люциус поднес к губам чашку кофе и чуть склонил голову, демонстрируя готовность к дальнейшему диалогу. Даже несмотря на маловероятность его продуктивности.

Ну вот, что и требовалось доказать. Разумеется, тонкие пальцы, державшие чашку кофе не дрогнули, а стройный ход мыслей ничуть не поколебался.
Ставки сделаны, господа – поздравляю вас с вашим выигрышем. А ты чего ждал, Люциус? Когда к тебе в последний раз обращались с публичными и приятными делами? Сам вспомнить не можешь. А есть ли что вспоминать?
Мужчина, чуть прищурившись, смотрел на сына, которого такое внимание, очевидно, радовало мало. Что ж, семейные дела вообще мало кого радуют – особенно если тебе за сорок….
Сказать ему, что он безответственный? А смысл. Сам, наверное, знает. Хотя….
- Продолжай, - спокойно вставил Малфой-старший, выждав внушительную страшноватую паузу. В голосе помимо воли блеснули ледяные нотки – виной этому была даже не злость (злиться не за что – пока не за что), а очередная волна боли, скрутившая спину. Впрочем, он даже не поморщился – только отхлебнул обжигающего кофе и неспешно принялся за овсянку. Весьма дальновидно, кстати, - в ближайшее время он ждал новостей, от которых и на неделю аппетит потерять можно.
- Я тебя внимательно слушаю, - всё так же невозмутимо, акцентирующими паузами отделяя каждое слово.
О, Мерлин мой, похоже, я напугал его до полуобморочного состояния. А может, и нет – он всегда со мной так разговаривает. И я говорил с отцом так же. Но я бы сам никогда к нему не обратился – даже если пришлось бы заплатить за молчание жизнью. Выходит, методы воспитания в нашей семье с течением поколений смягчаются.
Люциус заставил себя не закрывать глаза, хотя их неприятно резал блеск столового серебра, и глубоко вдохнул, прикидывая, что ему предстоит на этот раз.

Люциус, неимоверным усилием воли заставив себя сохранять каменное выражение лица, не давая ему превращаться в гримасу боли, откинулся на спинку стула и сделал резкий вдох. Мерлин, такую жесткую спинку.
Ещё и овсянка несолёная. Да что же сегодня за день такой!
Рассказ сына он слушал напряженно и не без труда. Ох, да лучше бы вообще на слушал – теперь непременно разыграется страшная мигрень в дополнение к прочим «радостям» жизни. 
Не ночевал дома, день рождения, ссора с дурными последствиями. Ну просто неистребимо прочный логический ряд.
Когда же Малфой-младший объяснил наконец сущность своего проступка, мужчина выронил серебряную ложку (которая, конечно, противно звякнул о фарфор).
Спокойно, Люциус, вдох-выдох. Да, так, а то и до мигрени не дотянешь – инфаркт не даст.
Впрочем, инфаркт в качестве необратимого избавления от всех проблем и безысходностей жизни начинал казаться не такой уж и плохой в сущности перспективой. 
Аристократические пальцы дрогнули и напряженно опустили чашку ровно в центр блюдечка, а потом судорожно сжали край стола. Мужчина в изнеможении прикрыл глаза и склонил голову, надеясь, что усталое выражение на его лице не слишком заметно.
Пауза затягивалась.
Резкие смены настроения – верный признак умопомрачения, милорд Малфой. О, дементоры, мне точно надо в Мунго. Интересно, хорошо там психов содержат? Должны хорошо, судя по тому, сколько пожертвований только я один туда внес. Хотя со скидкой на добросовестность руководящих чинов – наверняка хуже некуда.
Понятно. Круциатус. При всех. Наверное, я должен радоваться, что не Аваду. 
- И отпустил. Без заклятия Забвения, - негромко закончил Малфой-старший и поднял на сына бесстрастный ледяной взгляд, цедя мучительно медленно каждое слово, - проявив, таким образом достойную восхищения предусмотрительность. Я удивлен, что ты говоришь мне всё это лично. А не передаёшь через адвоката из камеры Азкабана.
Тяжелое неразрешимое молчание, побелевшие от непроизвольной яростной хватки костяшки пальцев, накатывающие волнами болезненные спазмы мышц.
- Ты даже не считаешь свой поступок неправильным. Так чего ты хочешь от меня, Драко?
Очевидно, моей смерти. Или как минимум, несмываемого позора. А я о стены бьюсь, как проклятый, в безнадежной борьбе за честь фамилии. За пристойную мирную репутацию. А он….
Тысяча дементоров, неужели он действительно это заслужил. Наверное, заслужил. Только вот душу это не особенно греет.

Люциус резко вскинул подбородок, окатив юношу колким взглядом, практически не скрывающим ледяного бешенства. Очередной спазм боли только сделал его натуральнее.
Да он надо мной просто издевается! Хотя… Что ещё можно было ожидать? Закономерно, Люциус, инвариантная действительность, неужели ты не привык за столько лет, за столько потерь и разочарований? Наверное, мы, Малфои, слишком самоуверенны, чтобы учиться на ошибках. Даже на собственных. Даже на самых жестоких.
- Заступиться перед всеми за неспособного контролировать свои действия мальчишку, насылающего непростительные заклятия направо и налево. Визенгамот, несомненно, будет очень рад такому шагу – многие там давно мечтают поймать меня с поличным. Но их радость не идет не в какое сравнение с тем, какой восторг моё заявление вызовет у журналистов, - мужчина не сводил с сына тяжелого неподвижного взгляда, в его голосе даже неприкрытая ехидная насмешка не могла замаскировать опасных стальных ноток, которые вызывали в починенных министра желание не просто замолчать и не возражать, а упасть на колени и умолять о прощении. Обычный семейный разговор – в доме Малфоев они всегда так заканчивались. И, как правило, так начинались.
Нахал, хватает же наглости. Весь в меня. Ни тени раскаяния. Ни капли заботы о семейной чести. Последнее я все-таки исправлю – если он не доведет меня до могилы раньше своими выходками, конечно.
- Драко, ты действительно считаешь, что это так просто? Или смеешь мне лгать? – жестко отрезал холодный голос на тон выше – даже не ясно, какая перспектива лучше. Логический парадоксы – конек Малфоя-старшего, а талант, как говорится, в землю не зароешь. Разве что на азкабанском кладбище?
- Ты хотя бы слегка осознаешь масштабы вредоносности своих развлечений? – несомненный сарказм, уголок тонких губ дернулся в фирменной злой усмешке.
Ни дементора ты осознаешь. Ничего, у тебя ещё много времени – жизнь очень длинна в своей безжалостности. Стоило бы отправить тебя на недельку в Азкабан.
Но от воспоминания об Азкабане Люциуса невольно передернуло, а боль делала призраки из его ночных кошмаров такими реальными сейчас, туманным зимним утром, что аристократ только втянул воздух сквозь сжатые зубы и на мгновение смежил веки.
Нет, нельзя. Он, конечно, легкомысленный мальчишка, но это ведь молодость, да и едва ли ему сейчас легче, чем мне. Я должен о нем заботиться. Но что, дементор его побери, мне теперь делать?

Люциус глубоко вздохнул и открыл глаза, бросив в лицо сына ещё один острый взгляд. Он терпеть не мог, когда ему возражают. Он считал оправдания недостойным поведением. Равно как и ошибки. Поэтому он, собственно, уже собирался вставить ещё какое-нибудь саркастическое замечание, но…
Заставил меня вспомнить, понимаешь? То, что происходило у нас в замке...
Малфой-старший стиснул зубы и безотчетно одернул и без того идеально отглаженную мантию. В этот момент он уже не видел белёсого утреннего неба, полупустой чашки кофе, опущенного лица сына. Перед его глазами мелькали темные силуэты, грязные решетки, неотвратимо закрывающие свет каменные стены; по телу пробежала судорожная дрожь – просто от такого острого, такого настоящего воспоминания о душераздирающих криках, бессонных ночах с ощущением собственного ужасного бессилия что-либо изменить, повергающих в панику невидимых взглядах, от которых ничего не возможно скрыть, и боли, боли, боли…
Спокойно, Люциус, спокойно. Вдох, выдох, ещё вдох. Мерлин великий, наверное, это никогда не закончится.  Но ведь уже гораздо лучше, чем первые месяцы после… Лучше ведь. Да. Днём. А ночью…
Милорд Малфой, не слушая участившегося стука собственного сердца и стараясь на замечать боли в пояснице, заставил себя снова поднять глаза на сына и вернуться к недопитому кофе. Ничего особенно страшного не случилось, в конце концов. Самое плохое, что он вполне понимал Драко  и более того, оказавшись в такой ситуации, наверное, тоже безотчетно выплюнул бы непростительное, позабыв о положении и фамильной выдержке. Особенно когда вот так мучительно ноет спина, и с утра слышишь резкие звуки бьющегося фарфора. Только вот едва ли «Круцио», скорее уж….
Стареешь, Малфой, нервы расшатаны, держать себя в руках становится всё сложнее. Теряешь хватку. Так нельзя – слишком опасно.
- Ты спрашиваешь, понимаю ли я? Понимаю. Но всё-таки надеюсь, что в следующий раз ты подберешь для защиты фамильной чести какое-нибудь другое заклинание.
Малфой-старший действительно понимал, только вот на совершенном каменном лице не отражалось ни черточки чувства. Впрочем, это дело наживное.
- Просто теперь с этим действительно трудно что-то сделать, - мужчина отвел задумчивый взгляд и тяжело вздохнул, - ты, наверное, и сам знаешь. Кстати, недавно опять ужесточили меры по пресечению использования темной магии.
Люциус горько усмехнулся и вынул палочку, очищая мантию юноши от пролитого кофе.
- Будь осторожнее. Этот сервиз, конечно, не любимая ваза твоего деда, но, между прочим, свадебный подарок твоей миссис Блэк, - рассеяно заметил он, размышляя уже о том, что же теперь делать со светящим сыну азкабанским сроком.

Да, ужесточили. Кажется, семь лет без права реабилитации. С конфискацией имущества. Моего, в данном случае. И я, между прочим, этот закон и подписывал. Я же не знал, что у меня дома… Хотя, наверное, должен был знать.
- Когда мы решаем раскаяться, всегда бывает поздно, - негромко сказал Люциус, скорее самому себе, чем сыну. Высокомерный взгляд как бы мимоходом скользнул по лицу юноши.
Ещё и усмехается. Дементоров манипулятор. Благодарен он, как же. Легко, конечно, пообещать что-то сделать. А что сделать? Пойти и убить троих грязнокоровок? Браво, господин Министр, замечательное решение.
- Я думаю, мне удастся решить эту проблему, - задумчиво протянул милорд Малфой, допивая кофе. Он всегда гордился своим умением проворачивать хитроумные стратегии, не раз спасавшие его честь, да и жизнь тоже.
- В ближайшее время. Но будет разумнее, если ты проведешь некоторое время где-нибудь подальше от Мэнора. И под контролем у достойного волшебника, который не даст тебе натворить ещё что-нибудь, пока я разбираюсь с твоими неприятностями, - спокойное рассуждение, идеальная осанка, безапелляционный тон. Глава рода Малфоев во всей красе.
- Не желаешь навестить свою тетушку в Лондоне? – чуть повысить голос в конце фразы, с нажимом. Ну разумеется, желаешь. Это даже не звучит как вопрос.
И тем не менее. Мне-то что делать? Есть, конечно, одна идея….

Люциус с сожалением отставил в сторону пустую чашку и окинул сына пронзительным взглядом, тонкие губы скривила едкая усмешка. Мужчина сцепил длинные пальцы и откинулся на спинку стула. Вот этого делать не следовало, дементор, как мог забыть… После пронзившего спину спазма настроение, чуть улучшившееся было после результативной разработки хитрой стратегии, снова упало ниже среднего. Если бы милорд Малфой имел недостойную плебейскую привычку нецензурно выражаться, он подобрал бы для этого случая самые грязные эпитеты, без сомнения.
Он, конечно, недоволен. А мне-то что? Во-первых, он заслуживает хоть какого-то наказания, пусть даже и очень мягкого. Хотя, может, и не очень. А во-вторых, я же Люциус Малфой, я вообще имею право думать только о себе. А сейчас вот думаю о нём. И что будет с моей репутацией?
- Желаешь, - насмешливым тоном констатировал мужчина, незаметно закидывая ногу на ногу, - превосходно. Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, что тебе необходимо на некоторое время покинуть замок ради твоей безопасности. Если твои жертвы уже пели сообщить, куда следует, скоро весь наш парк будет полон разъяренных мракоборцев. Пришедших по  твою душу и хорошо, если без непосредственных переносных содудов для этой души, - неспешные рассуждения  манерным тягучим тоном, равнодушная насмешка в холодных серых глазах, красиво приподнятые брови – просто эталон педагогической терпимости, впрочем, эталон, демонстрирующий весьма недвусмысленно, насколько великодушно с его стороны разъяснять всяким там провинившимся ученикам элементарные вещи.
Я ещё и объяснять должен? Объясню. Но он тоже свое получит – ему-то Белле придется объяснять. Она менее занятой человек, чем я, и наверняка найдет время хорошенько его отчитать.
- Поэтому я настойчиво рекомендую тебе покинуть поместье на какое-то время, пока я не выясню степень опасности ситуации, - с нажимом продолжил Люциус, картинно вздыхая.
Он действительно считал, что это целесообразно. Скорее всего, жалобщики явятся в Аврорат только через несколько часов, тогда всё будет гораздо проще, но всё-таки следует иметь в виду и худший вариант. Если ошибки и научили Люциуса Малфоя хоть чему-нибудь, то только учитывать худшие варианты развития событий. Впрочем, уже что-то, хотя едва ли это стоило таких жертв.
- А в качестве санкции за твое неподобающее поведение предоставляю тебе замечательную возможность подробно объяснить тете причины твоего неожиданного визита. И мои пожелания касательно наблюдения за тобой с её стороны, - уже недвудсмысленно саркастический гордый взгляд сверху вниз. Привычное ощущение – чувствовать себя мерзавцем. Что ж, пусть, зато великолепным мерзавцем.